Поэт, видящий сердцем

Поэтом быть нелегко по определению. В Азербайджане, который отдал короне мировой поэзии больше сверкающих бриллиантов, чем половина остального мира, быть Поэтом вдвойне нелегко. В Азербайджане, где стихи заменяют молитву, где мелодика газели, рубаи или гошмы золотой нитью прочно вплелась в наши вены, где самый суровый воин, самая черствая душа расплачется от звуков древнего саза, и где красота стихотворных слов сродни красоте Матери или родного очага, Поэт перестает принадлежать самому себе. Он хранитель священного выражения стихотворной истины, позволившей выжить и сохранить самобытность нашей древнейшей нации. Мы, наверное, единственный народ в мире, который считывает эпоху творцами и поэтами, а не войнами или революциями. И у каждой эпохи свои Поэты, которые сгорают подобно свече, освещая наш путь. Или, как прохрипел бы Высоцкий: «…Поэты ходят пятками по лезвию ножа и ранят в кровь свои босые души…»
Уже более девяти лет как ушел из жизни любимый мною Поэт и Гражданин — Давуд Насиб. Ушел трагически и несправедливо рано. Ушел, так и не дописав свой главный роман, свою поэму жизни. Ушел, так и не прижав к груди своего внука, названного в его честь.
Сегодня ему исполнилось бы 70 лет. Сегодня он должен был сидеть во главе стола, обнимая многочисленных внуков и слушать ашуга. Сегодня он должен был говорить тосты и спорить об истории. Но… О Поэте не плачут. Ибо Поэт не умирает. Он живет между строками своих стихов, вы ощущаете его дыхание, слышите смех и теплое прикосновение души через мелодию его поэзии. Его стихи горячими каплями слетают со страниц его книг и согревают всех, кто его любил.
С мыслью о воинствующей памяти, с клятвой, данной себе, остаться верным народу и правде Давуд Насиб стремительно ворвался в бурлящее поэтическое море 60-х годов прошлого века. И в тот поистине «золотой век» современной азербайджанской поэзии он оставил свой яркий след, запомнился своей искренностью и принципиальностью. Он все время повторял, что, если душа художника преисполнена думой о народе и если она составляет с народом, духовное единство, художник имеет право, более того, он обязан прежде всего раскрыть свою душу. Раскрывая себя, он раскроет и познает мир. Таким он и был всегда — для друзей и врагов, для читателей и коллег — открытым и легко ранимым, с босой душой, изрезанной бесчисленными и кровоточащими шрамами.
Качество его стихов, уровень их литературной отделки могут быть различны — одно стихотворение складывалось, возможно, месяцами и годами, другое выплеснулось на бумагу спонтанно, в ответ на требование момента, на зов сердца. Но не ищите ощущения, что одно писалось «для себя», а другое — «для газеты», «для цензора» или просто «потому, что так надо». Даже вообразить такое в отношении Давуда Насиба было бы немыслимым цинизмом. Трудно найти более неконъюнктурного писателя того времени:
Прозренье да не уподобим тосту,
Поэзия — не чаша на пиру;
Туда, где похвала дается просто,
Заказано движение перу.
Давуд Насиб — поэт глубокой лирики по складу своей души, по самой строчечной сути. Изобразить для него — значит отразить и выразить себя. Он не мог проповедовать, не исповедуясь. Так уж он был устроен, в этом была его поэтическая сила, своеобразие, обаяние:
Вглядевшись, задыхаясь, вновь и вновь
Я вижу, как лицо свои границы
Вдруг переходит, и дрожат ресницы,
И бьет в глаза мне образ твой — любовь.
Безусловно, он был поэтом времени, чутко улавливающим все его главные влияния. И вместе с тем он был поэтом каждодневности, поэтом немедленного отклика. Его творчество как поэта, понимающего свое предназначение, неотделимо было от чувства любви к Родине:
Я видел много городов и стран,
Иные земли, дальние края,
Но именем святым — Азербайджан
С рождения звалась моя душа.
И в то же время Давуд — неисправимый романтик. В его произведениях не раз сталкиваешься с чертами романтического переосмысления действительности. Это и свободное «перелетание» из одной эпохи в другую, и столкновение образов из разных времен. Романтический стиль выражен и в подчеркнуто активной роли автора, и в обостренно-личной окрашенности повествования, в настойчиво повторяющихся «видениях», сновидениях героев, в сквозных символах, в контрастах и гиперболах, свидетельствующих о повышенном лирическом тонусе авторской речи.
Но основное место в творчестве Давуда Насиба все же занимала любовная лирика, и прежде всего лирические обращения к Матери, к погибшему на фронте Отцу, к родному очагу. Все его эти стихи были наполнены тревожным биением сердца:
И прекрасен наш мир, и огромен,
Мы его заслужили трудом,
Но без матери мир наш бездомен,
Сиротеет без матери дом!
В его стихах путь к родному очагу — это поиск смысла жизни, единственного и неповторимого счастья, путь к себе. Раз за разом в своих стихах он обращается к образу своей Матери, одной вырастившей семерых детей, и к образу Отца, ушедшего в военной шинели и не вернувшегося с фронта. Кажется, он до конца жизни так и не смирился с потерей Отца и каждую минуту своей жизни просил у Матери прощения за этот жестокий мир, который отнял у нее мужа, а у семерых детей — Отца:
Ты взрастила семерых детей
Преданностью мужу семикратной —
Это, может быть, куда трудней,
Чем прорвать атакой семь фронтов
И шагать, стирая гарь с лица,
Через семь отбитых городов…
Особенно пронзительно его стихотворение «Колыбельная для отца»:
Я военное детство вспомню
И сиротскую долю свою,
Колыбельную — плач сыновий —
Для отца своего спою.
Давуд Насиб с раннего детства считал и ощущал себя Поэтом. Это видно из его ранних стихов — а писать он начал еще подростком. В Газахе прошли его незабываемые детские годы. Этому горному краю поэтов посвящены многие его стихи:
Связан с горами судьбой,
Горным могуществом горд,
Сам загорелый скалою
Стал по велению гор.
Печататься начал в 14 лет. Первые публикации стихов в газахской газете «Знамя Победы» датированы 1956 годом. Принятый в Союз писателей Азербайджана в 1969 году, он стал одним из самых молодых его членов. В 1986 году стал лауреатом Всесоюзной премии комсомола.
За свой безвременно оборвавшийся творческий путь выпустил более 10 поэтических сборников. Многие стихи Давуда Насиба стали песнями. Его стихи были переведены на несколько языков. В зрелые годы своего творчества он всерьез увлекся историей и выпустил два исторических романа — «Джаваншир» и «Страна без Джаваншира».
Но в конце концов не важны толщина книг и количество премий. Главное — его любили и продолжают любить все те, кто его знал, все те, кто хоть раз окунулся в глубину его лирики. Давуд — поэт жизнетворной памяти. Неотвратимому забвению временем он противопоставляет свою память — все его произведения так или иначе возвращают жизнь жизни, вырывают ее из мертвых песков, поднимают из мертвых вод. Все его творчество посвящено вечным ценностям: дружбе, любви к родному очагу, детям, родителям.
О Поэте не плачут. Ибо Поэт не умирает. Он живет между строками своих стихов. И перечитав сегодня утром еще раз твою «Колыбельную для отца», хочу поздравить тебя, Давуд Насиб, с 70-летним юбилеем. Для меня ты всегда будешь — Поэт, Видящий Сердцем.