(Продолжение. Начало см. «Зеркало» от 22 сентября 2012 г.)
В темноте с Лалочкой (работал только телевизор) они протусовались около 40 минут. Была жаркая летняя ночь, и они то выходили на балкон, то заходили. Он ее обнимал, целовал, рассказывал ей разные школьные истории. Она же на все это кокетливо хихикала, приговаривая: «Ребенок, ребенок». Он все хотел усадить ее на диван, но она не поддавалась; а сказать об этом прямо он не мог, — для этого ему не хватало смелости и опыта. Да и какой может быть опыт у шестнадцатилетнего мальчишки.
В комнату заглянул Октай:
— Вы что тут делаете? Ты что ей сказки рассказываешь? — пристыдил он его. Она кокетливо смеялась. — Иди, тебя «Достоевский» ждет, — проговорил тот.
Он, пытаясь не показать вида, вышел из гостиной озлобленный на себя.
— Пацан, — потрепал его по голове Октай. Лала продолжала смеяться.
— Что, козочка, дала бы парню! — услышал он уже в коридоре, когда Октай закрывал дверь гостиной.
Он, обескураженный, зашел в комнату к Поэту и рухнул в кресло. Поэт по-прежнему читал лежа в постели.
— Ну что, керя, не вышло? — полушутя, полусерьезно сказал тот. — Ничего, сейчас я тебя научу, — сказал он ему.
— Чему ты меня научишь? — огрызнулся он.
В это время из соседней комнаты послышались женские стоны и заскрипел диван.
— Через полчаса они заснут, продолжал Поэт, — а ты зайди туда и …
— Не хочу! — оборвал он того.
— Почему не хочешь? — спросил Поэт.
— Не хочу и все! — ответил он. — Что я, поберушник какой-то, — взбунтовалась его юная душа.
— Ну, не хочешь — как хочешь, — сказал Поэт и повалился на бок спать.
Он же так и заснул в кресле, досадуя на свои юные годы и успокаивая себя фразой: «Ничего, пробьет и мой час».
Мимоходом говоря «Его час пробил» еще через три года.
РОК-Н-РОЛЛ
В его городе слушали джаз; и ни одна рок-группа никогда не приезжала в его город, хотя расположен он на стыке востока и запада. Во время же перестройки все рок-группы гурьбой повалили в Союз: Тбилиси, Ереван, даже Владикавказ и Нальчик, но в Баку так никто и не приезжал. Ему было до слез обидно… Но главное, конечно, это Москва и Питер. Там был аншлаг. И вот однажды они с Поэтом решили поехать в Москву, посмотреть на легенду рока — «Пинк Флойд». Дело было летом, между двумя его экзаменами в институте.
… В Москве их встретил друг Поэта, бывший бакинец, Артем. Они остановились дома у любовницы Поэта. Два дня кутежей, рестораны и бары дали им соответствующий настрой на концерт. Он тогда уже остриг свои патлы. И вот, наконец, долгожданный третий день. Концерт проходил в «Олимпийском». Артем сидел в передних рядах, Поэт со своей любовницей — на задних, он же расположился в амфитеатре. Они втроем договорились встретиться в антракте перед туалетом на втором этаже (у Артема был «косяк»).
Это была самая настоящая осуществившаяся мечта. От своей матери, дядей и теть ему часто приходилось слышать про «Beatles» — первую рок-группу в истории, бывшую кумиром их поколения. Но для них это так и осталось недостижимой мечтой. «Слава перестройке!» — подумал он, когда «Пинк Флойд» под всеобщий рев публики выходили на сцену.
Первая часть концерта прошла великолепно: публика была в экстазе. Наступил антракт, и он, как условились, радостный пошел к туалету. Через пару минут к нему поднялись Поэт с Артемом. Они, стоя в укромном месте, обменивались впечатлениями, покуривая «травку».
— То-то будет сейчас, во второй части, — радостно сказал он и добавил, — давайте сядем вместе.
— Не надо, — проговорил Поэт.
Постояв с ними еще немного, он зашел в туалет отлить. В туалете было много народу. Расстегнув ширинку, он вдруг поймал чей-то взгляд. Стоявший справа от него рыжеволосый парень, нагнувшись, стал пристально смотреть. Ему стало не по себе. Закончив свое дело, он вышел из туалета, — Артема с Поэтом уже не было; начиналась вторая часть концерта.
Он прошел на свое место. Вторая часть прошла еще пуще первой, — публика уже не садилась; люди прыгали со своих мест, а то и вовсе стояли.
— Эй ты, черный, сядь! Сядь, я тебе сказал, — услышал он сзади, под конец концерта. Он обернулся, — за ним сидел тот самый рыжеволосый из туалета.
— Ты кому говоришь, черный, рыжий пес? — гаркнул он на того.
Тот хотел было привстать, но расположившиеся сбоку молодые люди его придержали:
— Ладно, ребята, хватит, слушайте музыку.
Инцидент замялся, и концовка концерта прошла под аншлаг. Наконец, публика стала расходиться. Направился к выходу и он. Но, не дойдя пяти шагов до входной двери, он увидел того самого рыжеволосого и еще двоих, стоявших рядом с тем. «Сказал же я ребятам — давайте сядем вместе», — пронеслось у него в голове. Выдержав паузу, он повернул вправо и направился к другому выходу. Но вдруг почувствовал, что те трое идут за ним вслед. Тогда он, ускорив шаг, слился с толпой и через минут семь оказался на улице. Сев в такси, он назвал приблизительный адрес.
…Вечером он рассказал эту историю собравшимся. Артем слушал его с ухмылкой.
— Ну вот тебе и впечатления на всю жизнь, — проговорил Поэт, — «Пинк Флойд» — это легенда.
— Да! — подтвердил он, — спасибо, ребята.
— Ну на, держи четвертак, — протянул ему двадцатипятирублевку Поэт, — ночью твой самолет. На такси есть? — спросил тот.
— Да, есть, — ответил он.
— Ну и ладно, а мне отсюда в Финляндию, — проговорил тот, посмотрев на Артема и обняв Элю.
…На следующий день, утром, он радостный подходил к институту, уже издали заприметив ребят — своих сокурсников.
МАТЬ
Она говорила, что он у нее второй (за год до него родилась дочь, которая прожила всего два дня). Оставшись без мужа и отца с одной только матерью и двумя остолопами, она хотела замуж за своего начальника, человека порядочного и скромного, но приезжего из района, который часто бывал у них в доме. Но он ей не разрешил.
— У меня был один отец и хватит, — сказал он ей однажды после всеобщего застолья. Мать с бабушкой, потупив взор, прослезились. Он подошел к ним, поцеловал обеих и сказал:
— Ничего, пробьемся сами!
Ему же в наследство от матери достались непомерно развитый ум и слабые нервы. Такое сочетание могло свести человека на больничную койку либо привести к самоубийству. Но капитализм, пришедший на смену застою, сделал его жизнеспособным. Когда же ему все надоедало, он находил отдушину в искусстве и чтении книг.
ДЖАБРАИЛ
Они дружили с детства — двое безотцовщин. Но он был гораздо образованнее своего школьного товарища и учился лучше того: по окончании 8-го класса тот направился в ПТУ, он же продолжил учебу и поступил в институт. Тем не менее, это не мешало им дружить и вместе распутничать: они еще в школе познали вкус спиртных напитков, позже стали курить марихуану, и даже женщину они узнали вместе (когда им было по 19). Они не хвастались и не выпендривались друг перед другом, хотя социально он стоял выше (Джабраил был цыганом по отцу). Это их сближало.
Но вот настала пора остепениться, и их бабушки даже шутили, что женят их в один и тот же день (им было уже по 26).
— Ты знаешь, — сказал ему однажды Джабраил, сидя на скамейке перед домом, — если так будет дальше продолжаться, это плохо кончится. Мой дом и так проходной двор — кутежи, посиделки, — а завтра, когда не будет родителей … — замялся тот. Вот, сестру два года назад выдали замуж, теперь, … теперь, брат, наша очередь.
— Я согласен, — отозвался с участием он, — но ведь семью надо содержать: а мы с тобой — ни кола, ни двора, разве что жилплощадь у нас имеется…
— Так этого вполне достаточно, брат, — отвечал тот
— А кто же будет содержать жену? Наши бабушки или матери? Ведь мы с тобой не работаем. А завтра еще дети пойдут…, — возражал он.
— Ничего, с божьей помощью все образуется, — отвечал тот.
Так и случилось, — в течение года Джабраил женился. Жену ему нашла бабушка, простую девушку из пригорода, откуда родом была сама. Женившись, тот устроился грузчиком на склад и получал ежедневно неплохую прибыль. Вечером, возвращаясь домой, он выкладывал всю выручку на стол, оставляя себе лишь на мелкие расходы, и после двухчасового отдыха укладывался спать. Он имел уже маленькую дочь (бабушки уже не было), когда однажды, возвратившись домой в обеденный час, застал жену с любовником. Сильные руки не выдержали позора — жену увезли в больницу, а ему дали 3 года…
Джабраил был его школьным другом, но он, почему-то не испытывал сострадания к этому чванливому цыгану. Лишь однажды, когда родственники жены продавали квартиру, он подошел к ним с блоком сигарет и сказал:
— Передайте это Джабраилу от меня.
ПОЭТ
«Художник бежал за свободой,
думая, что он найдет
Художник летел за свободой,
не зная, что его ждет.

Забрел художник в трясину
решил отдохнуть возле пня.
Попал на старую мину
свободу — Смерть обретя».
Айдын Эфенди «Художник и свобода»
Он шел из института в сторону библиотеки, не столько почитать, сколько познакомиться с кем-нибудь. У старой мельницы он свернул направо и, пройдя немного, встретился с Поэтом, рядом с которым шли Октай с Лалочкой.
— А вот наша палочка-выручалочка, — ехидно проговорил Октай. Лалочка засмеялась.
— Привет, керя! — сказал ему Поэт. Лицо Поэта выражало недовольство.
— Чем располагаешь? — спросил Октай. — Мы тут в кабак намылились.
— Я не хочу в кабак, — ответил он и посмотрел на Поэта.
— Тогда пойдем посмотрим Тарковского, — отпарировал тот.
Лалочка с Октаем недоверчиво переглянулись.
— Тарковский… Это тот шизофреник, который снял «Жертвоприношение»? Название на рубль, а фильм на копейку, — продолжал ехидничать Октай.
Поэт дерзко посмотрел на Октая и, повернувшись к нему, сказал: «Пойдем!» Лалочка с Октаем нехотя последовали за ними.
Шел «Сталкер». В 150-местном зале присутствовало человек 15-20. Они уселись в одном ряду: Поэт, он, Октай и Лалочка. Он и Поэт смотрели фильм уже во второй раз и сидели молча, не проронив ни слова. Октай же с Лалочкой полушепотом ехидничали и смеялись.
Ты что-нибудь понимаешь? — спросил у него в середине фильма Октай.
— Пытаюсь, — с участием ответил он.
Октай посмотрел на Поэта. Тот сидел молча, не шелохнувшись.
После сеанса компания вышла на улицу. Поэт подмигнул ему.
— Лучше бы мы пошли в кабак, — начал было Октай.
— Ладно, мы пошли! — резко отрезал Поэт и, взяв его за плечо, направился к автобусной остановке. Лалочка с Октаем, обескураженные, смотрели им вслед,
— Пойдем ко мне побеседуем, музыку послушаем, — с пафосом говорил ему Поэт, — осточертели мне эти тупицы.
Через 20-30 минут они сидели в комнате у Поэта и слушали «Deep Purple».
— Уезжать нам отсюда надо, — с участием проговорил Поэт.
— А кто нас там ждет? — спросил он.
Поэт замялся.
— Не знаю, ты еще молод, а мне все уже осточертело, — грустно ответил.
… Через два дня он узнал, что Поэт хотел покончить жизнь самоубийством. Купив килограмм апельсинов, он сел в автобус и направился к тому.
ЗЛЕЙШИЙ ВРАГ
… Шли годы, он взрослел, но травма, полученная в детстве, всегда о себе напоминала. Это было нечто наподобие потери чести и мужского достоинства, только не в прямом, а в переносном смысле. Он стал раздражительным и слабохарактерным. Он искал момент, чтобы отомстить обидчику. Но как? Когда он изредка появлялся во дворе у бабушки, тот успешно прятался. (Видимо, тому сообщал об этом брат, который успел давно уже с тем подружиться).
Но идея мести никогда не покидала его. Он даже стал носить в кармане нож. Так продолжалось до самого окончания института, после чего он узнал, что его обидчик уехал в Россию «начинать жизнь заново».
(Продолжение следует)

image
(Пока оценок нет)